Александр Буйнов и BK-117: джазовая тема

19.06.2009

Певец Александр Буйнов — человек редкого темперамента. Вертолеты тоже частенько наделяют человеческими качествами — выносливый, безотказный, трудолюбивый. BK-117 не подходят общие слова, хотя этому вертолету и свойственны мощь, надежность и комфорт. Но, чтобы импонировать энергичному, творческому человеку, у машины должен быть еще и изрядный ресурс и высокие динамические качества. 

Перед головокружительным полетом на 117-м Александр рассказал «Вертолетной индустрии» о себе и своей любимой летающей машине на вертолетной площадке ССК «Лисья Нора» в Подмосковье.

В. О.: Александр, я знаю, что вы любите хорошую технику. Если машина новая, то нужно попробовать выжать из нее все — оценить, насколько она податлива…
А. Б.: Любите ли вы технику, как люблю ее я? (Смеется.) Знаете, от этого надо получать удовольствие. Если невозможно разогнаться — а в Москве это невозможно, — то удовольствие можно получить от самого процесса вождения. Я большой любитель ловкой езды. Вообще, в городе требуется больше ловкая езда, чем скоростная. И невозможно знать все улицы, «все переулочки Арбата», как поется у Окуджавы, или как куда проехать — «через Сокольники жмет газ» — все как в песне. В общем, без высшего пилотажа не обойтись.

В. О.: И продолжением этой любви стали вертолеты?
А. Б.: Это вообще отдельная история. Поскольку я еще и любитель ловкого полета, я стал интересоваться вертолетной техникой. Но с вертолетом и удовольствие другое — как хорошая сигара, как виски 36-летней выдержки типа «Данкан Тэйлор». То есть вертолет — это такое техническое совершенство, такой полет инженерной мысли, что подходишь к нему с совершенно другим чувством.

В. О.: Вам приходится много летать, в том числе на вертолетах, во время гастрольных туров. Выступаете для нефтяников, для спасателей, связистов, для военных. Были даже такие точки, как Беслан, Ханкала…
А. Б.: Да, и получается так, что каждую неделю куда-то лечу. Просто страна у нас огромная, и без вертолета никак не обойтись.

В. О.: Наверное, были и какие-то чрезвычайные ситуации?
А. Б.: Это в том смысле, что я выступал для МЧС?

В. О.: Да. И вообще, как возникла эта спайка с силовиками?
А. Б.: Это совершенно случайно получилось. Однажды (но это военная тайна, от какого высокопоставленного генерала из какого ведомства это исходило) меня пригласили выступить перед нашими ребятами, которые несут свою нелегкую службу в южных регионах нашей Родины. И с тех пор стало доброй традицией приглашать Буйнова для участия в поднятии боевого духа в горячих точках. Иногда я выступал один, иногда с компанией артистов разных жанров. И вот как раз возвращаясь к предыдущему вопросу… Как-то полетели на большом десантном вертолете в точку, там выступили, и тут — тревога. Солдатики забегали и набились в этот вертолет. И мы остались одни, нас забыли. Час, второй, третий. А кругом склады, какие-то постройки, куда идти — не понятно. Артисты нервничают… Пришлось брать инициативу в свои руки. Перехватываю бегущего офицера: «Товарищ офицер, где дежурный по части, где ваш штаб?» А он: «Не могу вот так сказать, не имею права…» Я говорю, мол, хорошо, можете не выдавать военную тайну, но мы прибыли с такими-то генералами, сообщите дежурному, что мы еще здесь…

В. О.: У нас обычно все, что связано с вертолетами, — военная тайна…
А. Б.: Если говорить о вертолетах, то это же все разная техника. Тот же Ми-28. Смотришь и понимаешь — наша страна 70 лет делала военную технику. И поэтому она у нас самая лучшая. А вот если хочешь полетать для души, с комфортом, то для этого нужны другие машины. И лучший такой образец — это BK-117. Есть и другие вертолеты такого же класса, но вот «бэкашки» мне нравятся почему-то больше. Хотя почему — я знаю. И конечно же, это вертолет иностранного производства. А у нас для кого было делать такие машины? Здесь и 6 виповских мест, и кожаный салон, и кондиционер, и спутниковый телефон. Вот этот конкретный вертолет делали специально по заказу для наших важных персон. Могли бы и мы такое делать еще в конверсионный период, но не имело смысла.

В. О.: Как завозить крупные партии Hennessy XO в тогдашние гастрономы…
А. Б.: Нет, с Hennessy мы бы еще справились, а вот с вертолетами сложнее.

В. О.: BK-117 — это ведь по вертолетным меркам сравнительно новая модель. Двадцати лет не прошло, как ее запустили. И при этом она чуть ли не каждый год молодеет…
А. Б.: Для меня, как для заинтересованного пассажира, который даже если и не сидит за штурвалом, то все равно получает удовольствие, важно, что это вертолет класса А по безопасности. Все-таки силовая установка с двумя двигателями. У этого вертолета самый низкий уровень вибрации, причем даже на низких скоростях его не трясет, не болтает. И наконец, в салоне во время полета можно совершенно нормально разговаривать — очень низкий уровень шума… А что касается самого вертолета, то мне, как любителю техники, конечно, очень интересно — где его делают и как. Мне греет душу, что это такой породистый Eurocopter с хорошей родословной. Вначале его разрабатывали и строили немцы и японцы, фирмы Kawasaki. А сейчас строят и в Баварии, и в Англии, и во Франции, и в других местах. Это французская сборка… Вот мне сейчас Серега поможет! (Сергей … — пилот вертолета BK-117. — Примечание автора.)

С. .: 117-й у немцев после «Колибри» самая удачная модель. То есть «Колибри» — это уже модификация, и он часто используется как тренировочный. А BK-117 — это труженик. У него всего 0,021 на отказ на час полетов. Невероятно маневренная машина. Она высший пилотаж делает полностью. Ох мы и погоняли на нем во Франции, в Марселе! Тут еще приличная навигация. Можно выполнять полеты в любое время суток и в любых метеорологических условиях. Из дополнительного оборудования только пожарное. У них пожарная система не входит в комплект, это уже отдельная опция. Еще может быть установлен автопилот. Стоит дополнительный бак. Машина практически безресурсная — нечему ржаветь.

А. Б.: Сергей, вот самое интересное! Вот этот хвостовой винт… А можно без него?

С. .: При полном отказе рулевого винта ты можешь полностью садиться по-самолетному, не по-вертолетному. На скорости приземляешься, сразу движки убираешь и садишься.

А. Б. (многозначительно): Обратите внимание: это я задал вопрос!
(Сергей… открывает двигатель.)

С. .: Еще: смотришь на тяги… У наших тяги толще раз в 10, а здесь все титановое, тоненькое.

А. Б.: Это в «жигулях»: открыл — тут кувалдой, там кувалдой — и поехали… Здесь очень тонкие соединения. Просто ювелирные…

С. .: И знаешь, ведь у немцев такая политика… Мы интересовались у инструктора, как у них работает балансировка лопасти. Спрашиваем, где у вас центр тяжести, хорда? Он отвечает: «О! Это тайна Мессершмидта!» Говорил нам все, что хочешь, а про этот секрет не сказал. Мы, конечно, потом расшифровали. По гармонике колебания приходят по лопасти сюда, а эти яйца-балансиры колебания гасят. Они гуляют неимоверно, глаз этого не заметит. А вот если камеру поставить снизу, то лопасть крутится так, что узнаешь это — и не полетишь. Просто не полетишь — страшно.

А. Б.: Вертолеты, как и мужики, без этих балансиров не ходят.

С. .: У вертолета их восемь, по паре на каждую лопасть.

А. Б.: Поэтому они летают!

В. О.: Этими лопастями можно лес рубить…
С. .: Они из армированного стеклопластика. А передние кромки еще и под стальной обшивкой. Мягкие породы деревьев — стволы до 15 см. в диаметре — запросто срубает. Стеклопластик, да еще усиленный. Они берут матрицу, вкладывают металлический жгут, как первая струна у гитары. Восьмеркой его закручивают, кладут на станок и заливают пластиком. Поэтому если повреждения больше 50%, они лопасть снимают, по новой кладут, заливают и снова ставят как новенькую. У них безотходное производство. А винт полностью титановый — цельная крестообразная головка.

В. О.: Кстати, о Титанах. Александр, ваше творческое шефство не осталось незамеченным. Вас неоднократно награждали медалями, почетными знаками и грамотами. Вы награждены орденом Почета, медалью Министерства обороны России «За укрепление боевого содружества», нагрудным знаком «Спецназ России» и многими другими. А не хотелось бы получить что-нибудь модное типа ордена Почетного Легиона?
А. Б.: Ну это такие приятные вещи. У меня есть орден Милосердия. У нас это только начинает зарождаться. И это история от Голливуда. Джон Траволта получил такой же орден. Я его не надеваю. Мне более почетны наши ордена и медали. Мне приятно иметь награды своего Отечества, многославного своей историей! Не менее почетные, чем орден Почетного Легиона или Британской империи. Кстати, «Битлз» вначале отказались от этой чести, ребята были молоды. А сейчас сэр Пол Маккартни — баронет. Пусть это звучит высокопарно, но нет выше награды, чем награда Родины. У меня есть прекрасный пример — это мой отец — Герой Великой Отечественной, летчик-истребитель, потом ночной бомбардировщик. Он сам никогда не рассказывал о войне, вытянуть из него что-нибудь было тяжело. После его смерти собрались друзья, с которыми он служил. Летчики очень жизнерадостный, жизнелюбивый и веселый народ. И на его поминках вспоминали такие истории, что даже родственники по материнской линии обиделись. Они говорят: «А что поделать, если про Буйнова Николая невозможно вспомнить ничего грустного?» Он был хохмач, хулиган и на земле и в воздухе. И я гордился, что он мастер спорта по футболу, по стрельбе, по борьбе классической и чего еще, я и не вспомню. Это что касается моего воспитания…

В. О.: Есть еще один авиационный мотив, связанный с вашей семьей. Я знаю, что ваша мама дружила с легендарной летчицей Мариной Расковой. Я, признаться, никогда бы не узнал этого имени, если бы не жил рядом с улицей Марины Расковой…
А. Б.: Я был еще очень маленьким, Марина Раскова погибла, как известно, еще во время войны, и я знал только маму Марины, для меня она была бабушкой. Захаживал с моей мамкой Клавдией Михайловной к ней на улицу Горького, где она жила, и здесь я впервые узнал, что такое лифт. Это был мой первый полет. Я помню только одно — как мама рассказывала, что на похороны Марины Расковой они пробивались с ее мамой через кордоны — там творилось что-то страшное. Она же стала Героем Советского Союза после этого знаменитого беспосадочного перелета.

В. О.: И Марина Раскова, и ваша мама имели консерваторское образование. Вы тоже по образованию классический музыкант. Играете серьезную классику для себя. Как же вы сломались? Вопрос с вертолетным уклоном…
А. Б.: Я понял. Мне нравилось заниматься музыкой с 5 лет. Классической музыкой в том числе. Оканчивая музыкальную школу, «Мерзляковку», я играл репертуар, который играют на 3-м курсе консерватории. Но однажды один великий органист Саша Фесейский показал мне «Чатаногу Чу-Чу» на фортепиано, и я сломался. И сломался вначале в джаз, потом в «Битлз» и рок-н-ролл, и Чака Берри, и прочих. Потом — «Скоморохи», «Аракс», «Веселые ребята». И таким образом, моя дорога была уже очерчена. А что касается вертолетов, то хороший вертолет — это как хорошая музыкальная гармония. Можно увлечься, сломаться как от рок-н-ролла.

В. О.: BK-117 — это рок-н-ролл?
А. Б.: Рок-н-ролл? Нет, это, наверное, джазовая тема. Что-нибудь из Томми Фланагана.

В. О.: Спасибо за интересный рассказ.

Беседовал Владимир Орлов