Карибская премьера
11.05.2010
Кубинский «ракетный» кризис занимает особое место в истории «холодной войны». Эти события стали важной вехой и в карьере одной из первых машин КБ Миля – знаменитой «четверки».
Первые Ми-4 начали поступать в строевые части советских ВВС еще в середине 1950-х, но именно в тревожные октябрьские дни 1962 года русские «гончие» (Hound по классификации НАТО) продемонстрировали американским специалистам, считавшим их поначалу за внешнее сходство всего лишь репликой знаменитого «Сикорского» Н-19 (S-55), свои уникальные возможности. Достаточно сказать, что Ми-4 превосходил «американца» по грузоподъемности более чем в два раза.
И хотя в итоге угрозу термоядерной войны удалось снять исключительно дипломатическими методами, кубинским «четверкам» неоднократно приходилось вступать в бой и до и после этих событий…
Оружие революции
Ночью 21 октября 1963 года при высадке группы диверсантов попало в засаду специальное судно ЦРУ «Рекс». Экипажу шпионского корабля с частью еще не успевших десантироваться коммандос на борту удалось чудом вырваться из-под огня кастровских контрразведчиков. Но уже в открытом море диверсантов ожидал новый неприятный сюрприз: со стороны кубинского берега появилась пара Ми-4, в небе повисли шары осветительных ракет.
И все же в этот день фортуна смилостивилась над незадачливыми «солдатами удачи»: пилоты вертолетов ошибочно приняли за нужную цель случайно оказавшийся в данном районе либерийский рудовоз, выполнявший обычный коммерческий рейс…
Уже приготовившиеся идти на корм акулам цээрушники с радостным изумлением наблюдали, как вражеские «вертушки» вместе с подоспевшими им на помощь МиГами методично расстреливают ни в чем не повинного «купца».
Этот эпизод, несмотря на весь свой трагикомизм, довольно точно передает специфику применения винтокрылой авиации в годы активного противостояния небольшого островного гарнизона неизмеримо более мощному противнику.
Секретный козырь
По некоторым данным, еще в апреле 1961 года в боях против подготовленных ЦРУ кубинских эмигрантов из «бригады 2506» на Плайя-Хирон участвовали несколько вертолетов Ми-1 и Ми-4 с опознавательными знаками FAR (Fuerza Aerea Revolucionaria – революционные военно-воздушные силы). А иначе как объяснить тот факт, что изначально чисто символические ВВС Фиделя Кастро, укомплектованные доставшимися новому режиму в наследство от диктатора Батисты да купленными по случаю в странах Латинской Америки старенькими «Мустангами» и прочими списанными летающими ветеранами Второй мировой войны, сумели учинить настоящий погром агрессорам, имеющим серьезную поддержку с воздуха?
Первые вертолеты вместе с советским военным персоналом, по всей видимости, появились на Кубе примерно за два года до знаменитой операции «Анадырь» (хотя официально соглашение о военно-техническом сотрудничестве будет подписано только в 1962 году). Теперь уже известно, что вскоре после победы революции дружественному режиму из СССР тайно стали поставляться стрелковое и артиллерийско-минометное вооружение, танки (среди которых, правда, поначалу преобладали раритетные экземпляры, такие как Т-34-85 и САУ СУ-100). Кстати, в качестве оплаты за советское оборудование кубинцы с самого начала использовали свой главный экспортный товар – тростниковый сахар.
Прибыла на Остров свободы и авиационная техника – истребители МиГ-15бис, МиГ-17 и, вероятно, вертолеты. Хотя об их боевом применении в Заливе Свиней имеются лишь противоречивые обрывочные сведения.
Сводный полк
Вскоре после того, как американский самолет-разведчик U-2 обнаружил в окрестностях деревни Сан-Кристобаль советские ракеты средней дальности P-12 и P-14, президент США Джон Кеннеди объявил блокаду Кубы. В ответ Никита Хрущев санкционировал переброску на Остров свободы воинского контингента, достаточного для защиты недавно обретенного ценного союзника. Секретная операция получила название «Анадырь».
В созданную группировку помимо подразделений РВСН, истребительной эскадрильи ПВО, мотострелкового полка и двух танковых батальонов входил и 437-й отдельный вертолетный полк (33 вертолета Ми-4 плюс отдельный батальон авиационно-технического обеспечения и рота связи). Это фактически была сводная часть, хотя ее костяк, конечно, составили экипажи и инженерно-технический состав с авиабазы Озинки Саратовской области. Сюда перед самой тропической командировкой полк перебазировался из-под Таллинна. Дополнительно часть была усилена лучшими экипажами из Тикси и некоторых других частей армейской и морской авиации, в частности из 830-го ОКПЛВП (отдельный корабельный противолодочный вертолетный полк). Основной специализацией летчиков-североморцев была охота на натовские субмарины, что в условиях блокированной с воздуха и моря Кубы было очень актуальной задачей.
Переброска техники и людей проводилась в режиме высочайшей секретности. Достаточно сказать, что капитаны торговых судов, на которые были погружены войска, заранее не знали конечной точки предстоящего им рейса. Только в открытом море в присутствии офицера КГБ они имели право вскрыть конверт с путевыми документами.
Судя по маркировке контейнеров, установленных на палубах советских сухогрузов, в них находилась не боевая техника, а тракторы и заводское оборудование. Сами же офицеры и солдаты в порту Балтийска сменили гимнастерки на клетчатые рубашки «туристов». Годы спустя однополчане в шутку будут именовать свою первую заграничную командировку операцией «Клетчатые рубашки».
Работа
Базой вертолетчиков на Кубе стал аэродром Баракоа, расположенный на востоке страны – всего в ста километрах от американской военно-морской базы Гуантанамо, являющейся, как тогда считалось, вражеским плацдармом в случае начала боевых действий.
Рядовой состав разместился в палаточном городке недалеко от аэродрома. Летчиков же гостеприимные хозяева поселили в весьма комфортных условиях бывшего офицерского городка армии Батисты. Вообще, командование кубинских вооруженных сил сразу оценило огромный потенциал «воздушных вездеходов» и обычно при планировании совместных операций настаивало на участии в них русских вертолетов.
Работал полк чрезвычайно напряженно. Каждый день после утреннего построения, медосмотра и предполетной планерки экипажи отправлялись по маршрутам. Летали буквально по всему острову, выполняя самые разные задачи: совершали регулярные патрульные облеты над белоснежными пляжами, перебрасывали вооружение и различные грузы.
Кстати, о грузоподъемности… Ми-4 мог взлететь, имея в просторной грузовой кабине и на внешней подвеске более полутора тонн человек десанта и различного снаряжения. К примеру, мог взять 57-миллиметровую пушку вместе с расчетом, или два мотоцикла М-72 с колясками и отделением автоматчиков, или джип ГАЗ-69. Грузовая кабина была оборудована задним открывающимся люком с опускающимся трапом. Впоследствии такая революционная на тот момент компоновочная схема станет обычной для военно-транспортных вертолетов.
Но конечно, главной миссией советской авиации на Кубе была демонстрация силы потенциальному агрессору и готовность эту силу в любой момент применить. Поэтому подготовка к каждому вылету осуществлялась как к боевому. Машины поднимались в воздух только с полным боекомплектом (в носовой части фюзеляжа «четверки» имелась гондола с пулеметом калибра 12,7 мм на турельной установке), даже если предстояло выполнить учебно-тренировочное задание вблизи аэродрома.
Кстати, фактически с первого дня службы русских авиаторов на Кубе к каждому из них был прикреплен стажер из местных. Так, при вертолетном полку состояло 44 курсанта-летчика и более сотни будущих авиамехаников кубинских ВВС. И даже в самые напряженные дни кризиса советские пилоты и техники умудрялись совмещать боевую работу с инструкторской.
А ведь были моменты, когда обстановка обострялась до предела и война начинала казаться неизбежной, как, например, 27 октября, когда зенитчики сбили над островом американский разведывательный самолет. При этом многие члены советского «экспедиционного корпуса» отдавали себе отчет в том, что в случае начала боевых действий шансов уцелеть у них не много, ведь только первый эшелон американских сил вторжения насчитывал 85 тыс. человек, высадку которых должна была прикрывать с воздуха и моря армада из 180 кораблей разного класса 6-го и 7-го флотов США и до полутысячи истребителей-бомбардировщиков и палубных штурмовиков.
Модификации
Следует сказать о том, что к началу Карибского кризиса на вооружении у Советской армии и флота состояли две модификации этой машины – Ми-4 и Ми-4А. Вариаций на тему их оборудования и снаряжения в зависимости от выполняемых задач было предусмотрено втрое больше:
1) боевой (два пулеметных станка внутри фюзеляжа плюс пулеметная установка в гондоле);
2) транспортно-боевой;
3) десантно-боевой (мог брать до 16 солдат с полной выкладкой и дополнительным снаряжением);
4) санитарный (был способен экстренно эвакуировать с передовой 8 раненых на подвесных внутрикабинных носилках и 2–4 человека легкораненых);
5) минирования (в грузовой кабине предусматривалась возможность для монтирования миносбрасывающего транспортера);
6) противолодочный (фактически это была обычная «сухопутная» машина, предназначенная для визуального обнаружения вражеских субмарин, ибо специализированный морской вариант, оснащенный поисковыми сонарами, радиоакустическими буями, авиационными торпедами и прочим специальным оборудованием, будет запущен в серию, когда карибский кризис уже станет историей).
Несмотря на то, что сводный полк прибыл на Кубу, имея в своем распоряжении всю номенклатуру оборудования, реально на машины монтировались только пулеметные гондолы.
Тропический полигон
Несмотря на то, что за год до описываемых событий произошла катастрофа Ми-4, в которой погиб генерал армии Колпакчи, «милевские» вертолеты отлично себя зарекомендовали на Кубе, особенно если учесть, что на службу за океан были отправлены не какие-нибудь специально подготовленные машины, прошедшие глубокую модернизацию для службы в условиях тропического климата, а самые обычные строевые. Правда, кое-какую подготовительную работу инженерно-технический состав все же провел. «Кубинские» вертолеты были оснащены цельнометаллическими лопастями несущего винта с повышенным ресурсом на 800 часов (а не смешанной конструкции со стальным трубчатым лонжероном и обшивкой из фанеры и полотна, как на более ранних модификациях). Их двигатели АШ-82В имели ресурс 500 часов, что по тем временам считалось роскошью.
Одним же из существенных недостатков «сухопутной» «четверки» была ее низкая приспособленность к полетам над морем. Морская модификация Ми-4М с реданной схемой фюзеляжа в то время только проходила испытания в Союзе. Тем не менее экипажи ежедневно осуществляли дальние морские полеты на патрулирование прибрежных районов Карибского моря. При этом было известно, что в случае аварийного приводнения шансов на спасение у летчиков немного. Все дело в том, что севшая на морскую поверхность «сухопутная» «вертушка» имела «пренеприятную склонность» быстро переворачиваться. Обычно всего через минуту-полторы о месте, где только что на волнах покачивалась стальная «стрекоза», напоминало лишь огромное масляное пятно. Выбраться из стальной ловушки можно было лишь после полного затопления кабины, а это требовало от членов экипажа железной выдержки и натренированных навыков (только где им взяться у пилотов армейской авиации, которых было большинство в сводном полку?).
Дальнейшая служба на Кубе
Карибский кризис длился всего 38 дней, но полученный за это время ценный практический опыт очень пригодился, в том числе при доработке морского варианта вертолета Ми-4. Советские военные советники продолжали работать на Кубе и после урегулирования советско-американского конфликта. Со временем вся техника сводного вертолетного полка была передана кастровским ВВС. Правда, вскоре один из оставленных на острове «милей» оказался у американцев в качестве ценного и неожиданного трофея. Это случилось 24 марта 1964 года. Сразу после взлета Ми-4 ВВС Кубы с гаванского аэродрома двое членов экипажа, действуя по заранее продуманному плану, предательски застрелили своего командира Жозе Гарсиа и взяли курс на Флориду…
Теги записи: Ми-4, Миль
