Спасательный десант

29.07.2009

Практика спасательных операций показывает, что зачастую сохранить жизнь и здоровье попавшего в беду человека невозможно без использования винтокрылой авиации. Но помимо техники требуется мастерство и отвага людей, которые выполняют спасательные работы на воде, на земле и в воздухе. Для большинства из них опасная профессия — жизненный выбор.

Баренцево море. Российский рыболовецкий траулер. На палубе все готовы к подъему трала. Оживает лебедка. Стальной трос виток за витком ложится на барабан. Ничто не предвещает беды, как вдруг…
Все происходит внезапно. Матрос молодой, неопытный. Отвлекся ли, зазевался, как кисть руки попала под трос — какая разница! Нужно спасать человека, руку спасать.

Ему оказали первую помощь. Это важно. Но еще важнее — вызвали спасательный вертолет. Счет идет на минуты. И вот в небе появляется долгожданная вертушка. На палубу спускается десант спасателей. Пострадавшего поднимают на борт воздушного судна. Дальше по четко отработанной схеме: вертолет — машина скорой помощи — медицинский стационар Мурманска. Кудесники-хирурги «пришивают» пострадавшему кисть. Со временем она прижилась и восстановила функции. Благодаря слаженным действиям летчиков, спасателей и медиков свершилось чудо.

Этот удивительный сюжет не выдумка и не киносценарий. Мне поведал его свидетель и участник тех событий — международный авиационный спасатель экстра класса Олег Владимирович Соболев — директор Центрального авиационно-спасательного центра Росаэронавигации.
— Случай с тем матросом в моей практике уникальный — говорит Соболев. — Помню, мы очень быстро прилетели, подняли парня на борт, и быстро доставили к врачам. Медики оперативно сработали. В нашем деле фактор времени понятие абсолютное. Поэтому вертолет просто незаменим. В этом я убедился с первых дней работы авиационным спасателем на базе в Мурманске…

Авиационные спасатели. Что за народ такой? Давно ли дружат с вертолетом? Чем отличаются от коллег из других ведомств? С этими вопросами я обращаюсь к собеседнику. А Соболев тем временем извлекает на свет ярко-красную книжечку, отдаленно напоминающую легендарный советский паспорт. Читаю на обложке: «Книжка спасателя». На первой странице внушительная гербовая печать и лаконичный текст жирным шрифтом: «ОКАЗЫВАТЬ ВСЯЧЕСКОЕ СОДЕЙСТВИЕ!»

Невольно проникаюсь уважением к обладателю солидной «корочки». В этом интересном документе как на ладони — вся трудовая биография спасателя. Первая запись в графе «Участие в спасательных работах» сделана 17 — 18 августа 1990 года в городе Мурманске.

— Это был мой первый «боевой» вылет — рассказывает Соболев. — Работали над Кольским полуостровом в районе поселка Ловозеро. Основная задача — ликвидация последствий катастрофы вертолета Ка-32. Как это ни прискорбно, в авиационных ЧП иногда гибнут люди. Порой мы узнаем об этом первыми уже на месте трагедии. Психологически спасатели подготовлены к подобным ситуациям. Это — наша работа. О некоторых ее эпизодах у нас не принято вспоминать, тем более рассказывать…

Для журнала «Вертолетная индустрия» Олег Владимирович сделал исключение, ответив на многие вопросы.

Идея использования вертолета для поиска и спасения людей не нова. Впервые в СССР ее взяли на вооружение военные. В связи с бурным развитием гражданской авиации как средства интенсивного изучения и освоения новых промышленных районов и морских зон назрела необходимость в изменении сложившегося порядка. В конце 1970-х годов было принято решение о создании Единой государственной авиационной поисково-спасательной службы. Руководство новой структурой было возложено на командование Военно-Воздушных сил. Непосредственной организацией поисково-спасательных подразделений в зоне территориальной ответственности занимались командующие воздушными армиями.
Шло время. Постепенно при крупных аэропортах были созданы региональные поисково-спасательные базы — сокращенно — РПСБ. В конце 1980-х годов они появились в Риге, Мурманске, Владивостоке, Хабаровске, Петропавловске-Камчатском, Симферополе. Все эти базы подчинялись московскому Центру производственно-диспетчерских услуг гражданской авиации. Каждая РПСБ комплектовалась подготовленными сотрудниками, специальной техникой и оборудованием, получала в распоряжение воздушные суда с подготовленными экипажами. При наборе персонала особое значение придавали парашютно-десантной подготовке кандидатов в спасатели.

— Людей поначалу набирали — где как — вспоминает Соболев. — Многие пришли из авиалесоохраны. Брали спортсменов-парашютистов из аэроклубов, бывших десантников. Затем готовили их по специальным программам в учебных центрах. Вот и я в начале 1990 года после двух лет военной службы пришел в подразделение мурманской базы. Армейские навыки — в войсках я стал инструктором парашютно-десантной подготовки — пригодились. В основном мы занимались поисково-спасательным обеспечением гражданских бортов, иногда «подстраховывали» военных.
К концу 1991 года с развалом СССР система авиационного поиска и спасения фактически рухнула. Персонал баз сократился до 3 — 4 человек. Эти люди — энтузиасты — в те времена занимались охраной дорогостоящего имущества, получая за это гроши. Мурманским спасателям тогда повезло. После того как государство перестало выделять деньги, местный авиаотряд взял их под крыло. В местном отделении РПСБ оставили всего семь человек. Главное, что спасатели не остались без работы. В 1990-х годах они много летали, наладили тесное взаимодействие с Центром медицины катастроф Мурманской области, спасли не один десяток человеческих жизней. Пилоты, врачи и спасатели оттачивали мастерство на совместных учениях и тренировках. В те годы Мурманская РПСБ стала настоящей кузницей кадров авиационных спасателей. Практические методики мурманчан позднее получили самое широкое признание не только в стране, но и за рубежом.

— Именно тогда, — рассказывает Соболев, — я оценил все достоинства спасательного вертолета. Летали в основном на Ка-32 и Ми-8. Помню, мы в совершенстве освоили, как у нас принято говорить, беспарашютное десантирование из вертолётов, находящихся в режиме висения. При отсутствии мест для безопасного приземления вертолет зависает, в действие приводятся специальные устройства. С помощью специальных спусковых устройств, лебедки и вспомогательного оборудования мы спасали людей из безвыходных ситуаций…

Память Олега Соболева хранит десятки подобных операций. С помощью Ка-32 спасли туриста, получившего травму на горном перевале. И эвакуировали пострадавшего с палубы морского судна в шторм в условиях полярной ночи — это уже своеобразный высший пилотаж в работе спасателей. В районе Кольского полуострова Соболеву и его коллегам приходилось неоднократно выручать попавших в беду моряков, рыбаков, грибников, охотников. Посредством российской техники и великолепного мастерства экипажей Мурманского объединённого авиаотряда.
…Длина шнура спускового устройства, которыми пользуются спасатели, достигает 40 метров — это максимальная высота работы вертолета над местом происшествия при беспарашютном десантировании. Выход из кабины в воздухе, спуск и подъем на борт требуют хладнокровия, точности и физической закалки. Действуя за пределами воздушного судна, спасатель несет на себе инструменты и оборудование, масса которых может достигать десятков килограммов. Шум винтов, вибрация, порывы ветра, плохая видимость усложняют задачу спасателя. Работа, требующая особого мастерства — подъем с помощью лебедки пострадавшего на борт вертолета.

Уровень профессиональной выучки Олега Соболева и его коллег признан сегодня в ряде силовых ведомств России. С 2005 года они активно занимаются подготовкой личного состава специальных подразделений ФСБ, ВДВ, ВВС, Федеральной таможенной службы к десантированию из вертолета с помощью спусковых устройств.
Авиационные поисково-спасательные подразделения в том или ином виде действуют во всех развитых странах мира. Олегу Соболеву до 1997 года довелось участвовать в восьми международных учениях спасателей. Он хорошо знаком с работой коллег из Норвегии, США, Швеции, Финляндии и Эстонии.

— По организации системы поиска и спасения с воздуха, по техническому оснащению западные специалисты на высоте. Их работа налаживалась годами в стабильных условиях, планомерно. Нам стабильности и определенности всегда не хватало. Особенно в трудные 1990-е. Что касается уровня подготовки специалистов, то мы, поверьте, не хуже норвежцев или американцев. А по некоторым направлениям даже превосходим их. И техника у нас прекрасная. К примеру, спасательный вертолет Ка-32 при работе над морем просто уникальная по своим качествам машина…
90-е годы прошлого столетия сильно поколебали российскую систему авиационного поиска и спасения. Стабильности, о которой говорит Олег Соболев, ждали многие. Спасатели устали от неопределенности, от нелепых экономических «реформ», выживали, кто как: потеряв основную работу, уникальные специалисты трудились охранниками, пожарными, автомеханиками, торговали на рынках — спасали самих себя и свои семьи от голода. И вдруг, о чудо, спустя шесть лет(!) государство вспомнило о них.

В 1997 году возобновилось финансирование поисково-спасательного обеспечения гражданской авиации. В региональные базы вернулись опытные кадры, за ними потянулись молодые специалисты. Начались закупки новой техники. Возобновились полеты, тренировки. Люди с энтузиазмом взялись за дело. Менее чем за год система полноценно заработала. К сожалению ненадолго. Очередной удар — дефолт 1998 года. И вновь — борьба за выживание… В таких непростых условиях приходилось существовать авиационным спасателям. Но парашютисты, тем более десантники, как известно, не сдаются. И людей в беде не бросают.
Шесть лет Олег Соболев возглавлял Мурманскую базу авиационных спасателей. Летом 1998 года его пригласили в Москву. В столице он становится руководителем новой РПСБ, создает базу практически с нуля.

Со временем менялись должности, названия организаций, в чье подчинение входили поисково-спасательные подразделения. Неизменной оставалась преданность людей профессии Спасателя. На этом есть смысл остановиться подробнее.
Общаясь с авиационными спасателями, начинаешь понимать — это народ особый. Ведомственная принадлежность этих уникальных специалистов — сегодня они работают под началом Федеральной аэронавигационной службы — не делает их труд предметом широкого обсуждения в СМИ. Публика в основном скромная и малозаметная. Государственные награды и всенародные почести, как правило, обходят их стороной. Авиационные спасатели всегда как бы в тени. Они просто работают, честно делают свое дело, получая от этого, судя по зарплате, в основном моральное удовлетворение. Образно говоря, задания авиационных спасателей — это точечная операция в таежной глуши, в холодной тундре, в водах бескрайнего моря или в любом другом Богом забытом уголке. Авиационные спасатели — это не обособленная каста, как может показаться на первый взгляд. Попасть в их круг можно, но есть ряд ограничений и правил. Сложно ли стать авиационным спасателем? Попробуем разобраться.
Сразу оговоримся, что специальных учебных заведений для подготовки воздушных спасателей в стране нет. Основной критерий отбора кандидатов — крепкое здоровье. Все спасатели регулярно проходят врачебно-летную комиссию на предмет годности к выполнению прыжков с парашютом — десантной подготовке уделяется самое серьезное внимание.

— Больших ограничений при приеме на работу у нас нет, — говорит Соболев. — Особое внимание мы обращаем на психологическую совместимость людей. Специфика работы такова, что мы малыми группами решаем сложные задачи. При этом должны полностью доверять друг другу. Конфликты, разлад между людьми недопустимы для нашего коллектива, для всего дела в целом. Мы стараемся оберегать себя от случайных людей.
Обычно специалисты дежурят группами по три человека: врач (фельдшер) и два спасателя. Готовность — повышенная. Тяжелое снаряжение, как правило, хранится в вертолете, личная экипировка и носимые предметы — в комнате дежурной смены. При поступлении команды на вылет — через 30 минут в летнее время и через 45 в зимнее, воздушное судно со спасателями должно подняться в воздух. По прибытию к месту ЧП производится разведка: сначала визуально с воздуха, затем непосредственно на земле. При отсутствии места для приземления вертолет зависает, в действие приводятся спусковые устройства. Оценив обстановку на месте происшествия, руководитель группы докладывает по радиосвязи командиру ВС. Тот, в случае необходимости, вызывает дополнительные спасательные силы. Главная задача группы — оказание экстренной медицинской помощи пострадавшим и определение очередности их эвакуации. В первую очередь на борт ВС отправляют людей с тяжелыми травмами. Дальше все зависит от мастерства летчиков и сотрудников медицинского стационара.
Теперь о парашютно-десантной подготовке. В ряде случаев без нее никак не обойтись. В условиях сильнопересеченной местности, при неблагоприятной погоде, затрудняющих работу воздушного судна, используется старое проверенное средство — парашют. С его помощью на землю доставляются сами спасатели, платформы с грузами. Десантирование производится с транспортных самолетов или вертолетов. На счету каждого спасателя, как правило, несколько сотен парашютных прыжков. Встречаются и рекордсмены, за плечами которых тысячи прыжков. Некоторым спасателям удается успешно совмещать основную работу с парашютным спортом. Так, Дмитрий Глаголев — заместитель директора Центрального поисково-спасательного центра — один из наиболее титулованных парашютистов-спасателей: рекордсмен России, участник прыжков на Северный полюс. У Дмитрия за плечами солидный опыт парашютно-десантной подготовки. В свое время он был инженером в КБ им. С.В. Ильюшина — разрабатывал десантное оборудование военно-транспортного Ил-76.
— Наш спасатель, — подключается к беседе Дмитрий Глаголев, — годен ко всем видам парашютных прыжков, кроме прыжков из космоса без скафандра и с борта экспериментального воздушного судна… Шутка.

Авиационные спасатели — народ веселый, жизнерадостный, крепкий. Вот, к примеру, очередные учения в высоких широтах. Ну, кто еще додумается в сорокаградусный мороз плескаться в полынье на Северном полюсе? А они могут и не такое! Жизненная энергия этих людей не поддается измерению. Они оптимисты, энтузиасты, фанатики своего дела. Своей энергией способны заразить любого. Вот характерный пример. Во времена работы в Мурманске Олег Соболев познакомился с фотокорреспондентом местной газеты Александром Степаненко, который готовил репортаж о работе спасателей. Одной публикацией дело не ограничилось. Через некоторое время репортер буквально заболел спасательной тематикой. Вместе со своими новыми друзьями он совершил первый прыжок с парашютом, освоил работу со спусковым устройством — сам в буквальном смысле слова стал спасателем. Сегодня уникальные фотоснимки мурманского репортера бережно хранятся в архиве Олега Соболева.

Насколько важна работа авиационных спасателей в наше время? Есть ли перспективы у этой профессии? Ответ на эти вопросы в отношении государства и общества к жизни человека. За последние годы мир, в котором мы живем, существенно изменился. Многое решают деньги. Жизнь и здоровье рядового гражданина перестали быть абсолютной ценностью. Ежегодно в России гибнут десятки тысяч людей. Они становятся жертвами преступлений, автопроисшествий, гибнут на пожарах, тонут… Смерть смотрит на нас с экранов телевизоров и газетных полос. Мы незаметно привыкли к ней. Сообщение в СМИ о спасенном летчике, рыбаке или охотнике не вызывает интереса у широкой публики. И, как это ни кощунственно звучит, спасать малообеспеченного россиянина с экономической точки зрения государству невыгодно. Судите сами. Летный час вертолета типа Ми-8 стоит 50 тысяч рублей. Плюс работа экипажа и спасателей. Плюс стоимость специального инструмента и оборудования, другие расходы. В итоге набегает солидная сумма.

— Спасательные операции — дело дорогостоящее. Но что может быть дороже человеческой жизни? — рассуждает Соболев. — Нам не раз приходилось спасать людей, попавших в смертельно опасную ситуацию по глупости или пьянству. Разные бывали случаи. Тем, кто меня спрашивает: «А надо ли их спасать? Ведь сами виноваты…» — я обычно отвечаю: «А представьте, что это ваш отец, брат или лучший друг»… Радует то, что сегодня государство повернулось лицом к нашей работе. Не так давно мы получили солидную финансовую поддержку.

Поясним, о чем идет речь. Распоряжением Правительства Российской Федерации от 28 марта 2008 года № 401 -р в Росаэронавигации созданы поисково-спасательные центры по семи федеральным округам. В результате были образованы Центральный авиационный поисково-спасательный центр в Москве, Северо-Западный в Санкт-Петербурге, Южный в Ростове-на-Дону, Приволжский в Самаре, Уральский в Екатеринбурге, Сибирский в Новосибирске и Дальневосточный в Хабаровске. Пока центры находятся в стадии формирования: идет подбор и расстановка кадров, закупка новой техники и оборудования.
В подчинении Центрального авиационного поисково-спасательного центра, которым руководит Олег Соболев, четыре РПСБ: в Москве, Воронеже, Смоленске и Нижнем Новгороде. Подразделения оснащены всем необходимым для успешной работы. Единственная проблема, которая пока не решена — вертолеты.
— На наших базах, — поясняет Соболев, — есть самолеты типа Ан-2 и Ан-26, но основная рабочая лошадка — это вертолет Ми-8. По целому ряду причин, в основном экономических, мы временно остались без «вертушек». Сейчас вопрос решается. Принята Федеральная целевая программа модернизации единой системы организации воздушного движения. Если все пойдет, как планирует Правительство, в ближайшем будущем наш центр получит 8 вертолетов.

Олег Соболев и его коллеги единодушны в оценках: идеальными воздушными судами для поисково-спасательных операций являются вертолеты типа BK-117, прекрасно зарекомендовавший себя в МЧС России, и AW-139. Эти машины по массе и габаритам относятся к среднему классу и стоят между Ми-2 и Ми-8. К сожалению, отечественная авиапромышленность пока не выпускает вертолетов этого класса. Поэтому спасатели летают на видавших виды «восьмерках». Как правило — это обычный транспортный Ми-8 не слишком удачно приспособленный для использования в спасательных операциях. На такой машине установлена ЛПГ-150 — грузовая лебедка, способная поднимать не более полутора центнеров груза. В тоже время на зарубежных вертолетах типа BK-117 и AW-139 стоит более мощная ЛПГ-300.

Рассуждая о достоинствах BK-117 и AW-139, Соболев оценивает перспективу их поставки на базы спасателей как чудо, мечту. Модернизированный Ми-8 — перспектива реальная. Пусть не идеальная, в конце концов, но тоже неплохо.
Москва. Вертодром в Солнцево. Комната дежурной смены. На стеллажах спасательное снаряжение и имущество: медицинские укладки, подвесные системы, защитные шлемы, фонари — все в полной исправности и готовности. Из окна открывается вид на вертолетную площадку. Изо дня в день здесь дежурят воздушные спасатели. По тревожному сигналу они в любой момент готовы вылететь на помощь людям, попавшим в беду.

— Какие бы времена не настали, — рассуждает Соболев, — уверен, вертолетная спасательная служба будет востребована всегда. Она доказала свою надежность и эффективность. Вертолетный десант способен выполнять самые необычные и самые сложные операции. Мы это не раз доказали.
Сегодня государство берет заботу об авиационных спасателях на себя. Я рад, что оно выделяет нам денежные средства. И это — только начало. Уверен, что у нас все получиться.

Фото Александра Степаненко, Глеба Щелкунова и из архива Олега Соболева